Белая линия. Федерико Бернардески
В Карраре, Италия, белый цвет выглядит немного иначе. Город мрамора.
Таким его знают большинство людей. Вот откуда я. Знаменитый из-за своих карьеров из красивого белого каррарского мрамора район. Большая часть белизны, что мы видели, была сверху на холмах, выкопанная и сформированная людьми нашего города. Мой папа, как и многие, работал на мраморной фабрике. Долгие часы, реально долгие. Он уходил из дома в пять утра и был дома в шесть часов вечера.
Нас окружало такое количество мрамора, так много белого, что он просочился в мои сны. Когда мне было шесть, в моей голове было эта картинка. Я не уверен, что это можно на самом деле назвать картинкой, скорее больше похоже на короткое видео. Иногда я видел это, когда спал, или просто на долгое время закрывал глаза и думал об этом.
Я видел длинный и темный тоннель. Сначала в его конце нет света. Могу просто сказать, что я был в тоннеле. Потом я видел белую линию. Может быть, это был мрамор, а может и нет, но это не имело значения. Смысл в том, что в конечном итоге именно это выводило меня из тоннеля, приводило меня туда, куда я хотел пойти.
Когда я был молодым, я не понимал смысла этого сна – он его не имел. Мне не нужно было никуда идти.
Я любил свою жизнь. У меня была семья. И у меня был футбол. На тот момент это все, что мне было нужно. Когда мне было три года, отец отвел меня в огромный магазин игрушек в центре города. Я сделал два шага и побежал к футбольному мячу, поднял его и сказал, что мы можем идти. Он хотел, чтобы я посмотрел другие игрушки, но я сделал выбор.
И поскольку я знал, чего хочу, я не позволял ничему мешать мне. В этом мой характер. Или я должен сказать, что это наш характер. Если ты из Каррары, ты такой же твердый, как мрамор – спросите Джиджи Буффона. Мрамор.
Такой была моя семья. Моя мама работала неподалеку от нашего дома медсестрой. Она была жесткой, но любящей. Она могла запросто переключаться между роли серьезной и профессиональной медсестрой и милой мамой. Между ней и моим отцом был баланс. Папа всегда заставлял меня делать все лучше, делать больше. А когда ты ребенок, ты иногда чувствуешь перебор, будто на тебя злятся. Но когда я стал немного старше, я начал понимать, что он хочет от меня большего, потому что верит в меня – он знал, что я ребенок, который отказывается играть в любые игрушки, кроме мяча.
Таким был я. Мой город был маленьким, и там не было хороших молодежных команд. Семье сделала выбор: мне было восемь, когда я отправился в Понцано, один из младших клубов "Эмполи", что было в 70 милях от нас. Мама забирала меня каждый день рано из школы, в 15:15 – за 45 минут до окончания уроков. Затем она мне давала разогретую пасту. Это было круто. Потом мы ехали на юг вдоль Лигурийского моря на нашем сером Opel Vectra. Примерно за сорок минут мы добирались до Пизы и направлялись на восток к Эмполи. Еще полчаса и мы на месте. Обычно я немного опаздывал. Бутсы я завязывал в машине, мама еще не успевала остановиться, как я выбегал на поле и вот я на тренировке. Спустя два часа она заканчивалась, а мы возвращались туда, откуда приезжали. Я не ложился спать до 22:30 или 23. Потом в восемь утра я вставал, чтобы повторять все снова и снова.
Это продолжалось четыре дня в неделю в течение многих лет. Было сложно, но оно того стоило. После того, как я покинул "Эмполи", я подписал контракт с "Фиорентиной" – клубом из Флоренции, чуть дальше к востоку от Эмполи, по той же трассе, по которой мы ездили с мамой. И она оставалась со мной на каждом этапе моего путешествия. Особенно в самый трудный момент.
Мне было шестнадцать, я был близок к первой команде "Фиорентины". Я играл в свой лучший футбол в жизни. Но во время обычного медицинского осмотра было обнаружено, что со мной что-то не так. Итак, через несколько дней я пошел с мамой к доктору. Мне провели некоторые тесты, сделали рентген. Через несколько минут к нам вышел доктор.
"Федерико, похоже, есть проблема".
Мне шестнадцать. Я в лучшей форме в своей жизни. Нет там проблем.
"Твое сердце увеличено. Мы не уверены, насколько это плохо. Возможно, что ты не сможешь продолжить свою футбольную карьеру".
Возможно? Нет…это невозможно. Я не мог в это поверить. Я отказывался это слышать. Моя мама сохраняла спокойствие.
"Мы должны внимательно следить за тобой в следующие несколько недель, – сказал доктор. – А пока ты не сможешь играть в футбол в течение шести месяцев".
Я понимал, что нахожусь на критической стадии развития моей карьеры. Я не мог позволить себе пропустить такое долгое время. Моя мама тоже это знала. Этот день был ужасным, ужасным.
Во Флоренции в 16 лет я жил один, мне нечего было делать. Моим родителям приходилось работать в Карраре, поэтому они приезжали по мере возможностей…но все же. Я пытался занять себя, но эти полгода были самыми сложными в моей жизни.
Время прошло. Бесчисленные осмотры, посещения специалистов и встречи, и, в конце концов, после изменения рациона питания и принятия лекарств, я преодолел проблему. Когда все стало ясно, я подумал о том изображении, что я видел раньше. Ну то, с тоннелем. Я понял, что свет, белая линия, мрамор – что бы это ни было – были мной, моим путем, моим путешествием. Тоннель был неизвестностью, препятствием на пути, битвой в битве. Я видел эту картинку очень много лет, но мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что это на самом деле значит и почему я видел это во сне.
Когда ты проходишь через что-то подобное, я думаю, что не изменится невозможно. Я стал больше осознавать всю хрупкость моего положения – как мне повезло быть в том положении, в каком я находился.
Поэтому когда я достиг такой вехи, как дебют в Серии А в 2014 году и вызов в сборную в 2016 году, я почувствовал, что могу их ценить еще больше, чем те моменты, когда я был моложе. Все это произошло благодаря моей семье и помощи окружавших меня людей.
Среди всего того, что происходило со мной в "Фиорентине", есть две вещи, которые выделяются. Во-первых, Паулу Соуза, наш тренер, который осадил меня и дал несколько советов. Он сказал мне, что я невероятный талант и что мой характер превосходит мои способности. Но, по его словам, чтобы стать чемпионом, нужно инвестировать в себя. Все, что ты делаешь на поле и за его пределами, должно быть нацелено на победу – так по-настоящему великие игроки становятся теми, кто они есть. Я никогда не забуду этого.
И во-вторых, насколько я сблизился с нашим капитаном Давиде Астори.
Он был из тех парней, которые родились для того, чтобы быть лидерами. Каждый день на тренировке он показывал все на своем примере. Когда я становился старше, он перед тренировками отводил меня в сторону, мы пасовали для разминки, во время которой он постоянно давал советы. На выездах мы проводили досуг вместе, смотря другие игры и старые фильмы. Он был хорошим человеком, любящим и добрым. Когда я стал игроком стартового состава, я обращался к нему в дни плохой формы. Всякий раз, когда я забивал, я получал электронное письмо от клубного фотографа с фотографией празднования для публикации в социальных сетях. И на каждой фотографии видно, что первым, кто обнимал меня, был Давиде.
Мой друг, наш капитан.
Как многие знают, он умер во сне в марте 2018 года. Ему было 30 лет. Тридцать. Он был мужчиной, но, тем не менее, для кого-то он был еще мальчиком. Давиде умер от остановки сердца. Я стараюсь не думать о своих проблемах с сердцем, а смерть Давиде является ярким напоминанием, что времени мало, а нам, живым, всегда везет.
Я много раз думал о Давиде, когда летом 2017 года переезжал в "Ювентус". Я смотрел старые видео голов и видел, как Давиде бежит из центрального круга с поднятыми руками. Перед отъездом я говорил с ним. Он понял. Но это было нелегко.
Через несколько недель после его смерти я набил его номер рядом с молитвой "Аве Мария", которая у меня расположена на правой руке. Теперь, куда бы я ни шел, он со мной, защищен навсегда.
Я верующий. И всегда одной из тех вещей, которым я следую, является идея, что в этой жизни мы живем для того, чтобы найти путь к чему-то большему. Я думаю, что есть лучшее место, более святое место, для которого мы предназначены. И когда я туда доберусь, первым человеком, которого я попрошу увидеть, будет Давиде.
Мой друг, наш капитан.
Все эти вещи, которые я вам говорил, являются частью того, кем я являюсь сейчас и кем хочу стать. Я невероятно горжусь тем, что сейчас я в "Ювентусе". Этот клуб и город Турин не похожи на те, в каких я до этого был. Когда каждый новый игрок "Юве" говорит клише о победе и культуры – все это правда! От тренера и до физиотерапевта и кухонного персонала… все они хотят побеждать. Так и есть. Это навязчивая идея. И она сейчас со мной.
Когда сейчас я вижу форму Бьянконери, я думаю о тоннеле. Я думаю о мраморе. Черный…белый… оно все там. Меня это очень трогает.
И что бы ни было дальше, я получил то, что мне нужно.
