Арриго Сакки. Глава 15. В Испанию с Атлетико. Часть 2
В Кубке УЕФА нам попался Обилич. Президентом клуба был военачальник Аркан, преступник, находящийся в международном розыске. Его «тигры» устроили резню в Боснии. Югович не поехал на матч – он встречался с сестрой Аркана и подвергся серьезным угрозам. Аркана я знал – он был главой ультрас Црвены Звезды, когда мой Милан играл против югославской команды в знаменитом матче, прерванном из-за тумана.
На игру в Мадриде вместо Аркана приехала его жена, известная певица. Вице-президент Атлетико Энрике Сересо, который занимался кино, спрашивал меня: «Арриго, ты видел жену Аркана?».
«Нет. А что? Красивая?».
«Не то слово!».
Через две недели, в Белграде мы ужинали с руководством Обилича в ресторане – Аркан боялся, что на него могут совершить покушение и убить. Он пригласил нас к себе домой – вилла была окружена целой армией вооруженных людей.
У врача Атлетико Вильялона было девять детей, как у Аркана. Но ему их родила одна жена, а Аркану – три.
«Видишь, ты круче, чем он!» – шепнул я доктору за ужином.
Охранников сопровождали ротвейлеры – огромные, словно быки. Языки высунуты, слюна брызжет – псы были действительно страшные. Ужин закончился стрельбой в воздух из автоматов.
Следующим утро мы вышли тренироваться на поле Обилича. Я услышал странный звук, похожий на рев. Пошел в раздевалку – проверить. А вдруг там в клетке сидит тигр?
УЕФА не разрешил играть на стадионе Обилича, матч проводился на арене Партизана. Все болели за нас и против Аркана, который перед игрой вышел на поле с – кем бы вы думали? – тигром на цепи, чтобы показать свою власть всем присутствующим.
Мы выиграли с трудом. Я шел в раздевалку, когда кто-то дотронулся до моего плеча. Это был Аркан. Едва улыбаясь, он сказал по-итальянским: «Синьор Сакки, сегодня вам повезло!».
Я согласился. Во-первых, он был прав. Во-вторых, я не посмел бы спорить с таким опасным человеком. Закончил он плохо – Аркана признали виновным в многочисленных убийствах и застрелили еще до суда.
Журналистку с испанского телевидения, которая делал сюжет об Аркане и его жене, как-то остановил на улице незнакомец. «У меня для вас конверт».
«Для меня?».
«Да!».
В конверте оказалось фото женщины, сделанное за несколько минут до этого.
«Сейчас мы просто сделали фотографию. А в следующий раз можем выстрелить», – сказал юноша.
Она вернулась в отель белая, как мел. Cела на диван в холле, не зная, что делать. Показала нам фото, рассказала, что случилось.
«Выход есть, – сказал я. – Просто перестаньте говорить об Аркане и его семье».
Во время того выезда случалось всякое. Президент Атлетико давал интервью по ТВ, когда вдруг софиты начали двигаться, а за ними и пол. Началось жуткое землетрясение. Мы побежали в автобус, но, к счастью, все продолжалось несколько секунд.
В самолете, по пути домой, наш босс кричал от радости: «Мы выжили!».
***
Испания – красивая страна. Но я проводил дни и ночи дома, смотря матчи, изучая соперников. Одержимость никуда не делась, она была сильнее меня. Я часто просил Грациани составить мне компанию, но он всегда отвечал, что у него есть дела.
Через несколько недель, проведенных в Испании, я понял, что не выдерживаю. При первой возможности, в понедельник после матча, я летел в Фузиньяно – хотя бы на несколько часов. Я чувствовал необходимость вернуться домой, зов моей земли. Там я чувствовал себя радостным и свободным, мог дышать полной грудью. Пара часов в Фузиньяно наполняли меня тем минимумом энергии, который был необходим, чтобы продолжать работу, становившуюся все более утомительной.
Я жил во многих городах, но, когда уехал из Италии, осознал, что мне хорошо только в родном. Испания – фантастическое место. Но у меня уже не было того энтузиазма и той мотивации, что сопровождали меня всю мою карьеру. 20 лет я жил на максимуме возможностей, а теперь мне не хватало сил.
В Испании я почувствовал первые признаки глубокого кризиса, причины которого годами копились внутри меня. Мне все сложнее становилось справляться со стрессом. Работа больше не приносила удовольствие.
Очень важной в то время была поддержка семьи. Жена боялась летать и приехала в Мадрид на автомобиле, чтобы побыть со мной несколько недель.
***
Мадрид расположен в 700 метрах над уровнем моря, климат там очень похож на наш, но всегда светит солнце. Когда я открывал окно, вид был невероятным. Но мне все представлялось в темных тонах. Мне было плохо, я хотел в Фузиньяно. Кризис. Я днями сидел дома, смотрел матчи, готовил тренировки, придумывал стратегии, оценивал футболистов и команды, с которыми нам предстояло играть. Я по-прежнему был перфекционистом, но работа уже не приносила мне никаких эмоций.
Это видели все, Пинколини в том числе. Однажды он ехал за мной на машине и стал свидетем того, как я пропустил будку с оплатой, просто промчавшись мимо нее. Я был так сосредоточен на работе, что не жил и не видел ничего вокруг.
***
Чемпионат мы начали неплохо. В первом круге шли в тройке-четверке, но потом начали проигрывать – возможно, причиной была моя слабость. Худшее поражение потерпели на Мальорке – 0:4. Затем уступили в дерби Реалу 2:4. За победой над Сельтой последовали другие неудачи.
Президент вызвал меня и сказал, что недоволен. Но выгнать он меня не мог, останавливала клаусула в контракте.
«Не переживайте. Я уйду сам».
«А деньги?».
«Мне ничего не нужно».
Следующим утром сын президента Мигель Анхель и генеральный директор пришли ко мне – они не хотели, чтобы я уходил.
«Я уже все решил с твоим отцом», – сказал я Мигелю Анхелю.
«Если ты уйдешь, мы вылетим», – настаивал он.
Но я твердо решил вернуться домой. Я перегорел.
Атлетико спасся от вылета в предпоследнем туре.
Я уволился 14-го февраля 1999-го. На пресс-конференции я говорил мало. «С этого момента не являюсь тренером Атлетико Мадрид. У меня нет сил. Я ухожу из футбола и больше не буду тренировать. Больше мне нечего сказать».
Я пришел к финишу.
Покидая конференц-зал, я поблагодарил всех за сотрудничество: президента, директоров, работников клуба, футболистов. Пожелал им успеха.
Мой контракт был действителен до июня 2000-го, но я отказался от денег. Я никогда не работал ради денег. Я привык подписывать соглашения на год. Как только они истекали, я каждый раз думал, что нужно поставить точку.
Я позвонил жене: «Возвращаемся домой». Уже чувствовал себя лучше, испытывал огорчение и воодушевление одновременно.
Джованна поехала в Фузиньяно на машине. Я утром переговорил с Хилем, а в обед у меня в кармане уже был билет на самолет. Эмоции были смешанные, но, по крайней мере, я был честен с собой. Время компромиссов прошло. Пора было вернуться домой и подумать о том, что моя карьера тренера завершилась.
Итало Грациани, друг всей моей жизни, обжился в Испании. Когда я сказал ему, что возвращаюсь в Фузиньяно, он был очень удивлен: «Как домой? Тут же великолепно!».
Я ни с кем не говорил во время полета. Было обидно покидать Испанию, в середине 90-х в стране был экономический бум. Испания цвела, это было место возможностей. Люди улыбались, веселились, гуляли до ночи, пели и танцевали. Все это сказывалось на футболе – для испанцев это было развлечение, яркое и красивое. На стадионах не было сеток, ограждений. Никто не дрался, на матчах царило уважение, а не жестокость. Сейчас, возможно, дела обстоят хуже, но нам до Испании по-прежнему далеко.
***
Самолет приземлился в Венеции. Стоял февраль. Погода – хуже не придумаешь. Дождь, туман, ветер, срывающийся снег.
«А вот и твоя любимая Италия. На это мы променяли солнечную Испанию…» – жаловался Грациани, застегивая воротник куртки.
Позже я понял, почему он так недоволен. Через две недели нас пригласили на обед общие друзья. По дороге я включил диск, который мне подарил участник группы Gipsy Kings, один из братьев Рейес, преданный фан Атлетико.
«Послушай, какой ритм», – обратился я к Грациани.
«Если бы ты видел, как под него танцуют испанки…».
«Извини, а когда ты успел насмотреться на танцующих испанок?».
«Было дело…».
В Мадриде я сидел дома – читал, изучал, смотрел матчи. Уставший, обессиленный, деморализованный. Несколько раз просил Итало присоединиться, составить компанию…
Я позвонил нашему другу, с которым он общался в Испании.
«Где вы проводили время?».
«Постоянно ходили на дискотеки!».
«Теперь я все понял! Я дома, решаю тысячи проблем, справляюсь с давлением, а ты каждый вечер развлекаешься! Вот почему ты не хотел возвращаться в Италию».
Мой друг детства повернулся ко мне с привычно невозмутимым выражением лица. И расхохотался.
