Арриго Сакки. Глава 9. На вершине мира. Часть 3
На пути в финал оставалась серьезная преграда – Бавария, один из фаворитов турнира. Но с грандами Милан, как правило, играл лучше всего. А вот в чемпионате, в, казалось, проходных матчах у нас возникали проблемы. Не из-за недостатка сосредоточенности – просто нашей целью был финал Кубка чемпионов.
Матч c Баварией превратился в сплошную осаду ее ворот. Мы оборонялись, атакуя, не отказываясь от своего стиля. Арбитр не поставил два очевидных пенальти в нашу пользу, когда фолили на Симоне и Массаро. В середине второго тайма я выпустил вместо Симоне Боргоново, и через несколько минут тот оказался на газоне в штрафной. 11-метровый. Ван Бастен забил и вывел нас вперед на 77-й минуте. Сан Сиро взревел с облегчением.
Я поднялся на ноги. Растянулся, как пружина. Но до конца матча еще нужно было посмотреть. Мы не закрылись в обороне, удерживая преимущество, создали много моментов и не дали сопернику ничего сделать.
В Германии все было иначе. На второй минуте Штрунц едва не вывел Баварию вперед – Галли кулаками отбил его удар. Мы принял меры, заиграли еще более открыто, и, в конце концов, атаковали больше, чем хозяева. К концу первого тайма у нас было 11 ударов, у Баварии – один. Я не присел, постоянно давал указания команде. Я не хотел, чтобы игроки потеряли концентрацию. Ван Бастен стал кошмаром для немцев. Мы создавали момент за моментом, но шанс Баварии отвечали пятью. Но один провал в обороне едва не стоил нам всего. Штрунц оказался один на один с Галли, обыграл его и забил в пустые ворота. Именно в тот момент, когда мы заслужили выйти вперед.
К перерыву счет по сумме двух матчей был равным. В раздевалке я подстрекал ребят – все еще не кончено, все только начинается! На последней минуте основного времени Мальдини едва не забил головой. А в овертайме, на 100-й минуте, Боргоново великолепным ударом перебросил вратаря. Такие важные голы забивают раз в карьере. Празднуя, я со сжатыми кулаками добежал почти до центра поля – дорога в финал была открыта! Эмоции переполняли меня, но вскоре МакИналли забил второй гол Баварии. Боргоново мог делать дубль, не попал в пустые ворота, однако поражение 1:2 нас устроило.
Мы снова вышли в финал. Мы могли выиграть Кубок чемпионов второй раз подряд.
В финале в Вене нас ждала Бенфика Свена-Горана Эрикссона. 23-я мая 1990-го года – еще один день, который вошел в историю. У нас появился шанс снова подняться на вершину мира.
Я дал задание Бьянкеди: «Прошу тебя, отправляйся в Лиссабон заранее. Они ведь будут тренироваться за закрытыми дверьми ближе к матчу».
В Милане у меня была встреча с Галлиани. По дороге Бьянкеди, который уже вернулся из Португалии, рассказывал мне о Бенфике, но больше о своих любовных похождениях – у него был секс в телефонной будке в Сарагосе. Он повесил плащ на стекло, а люди снаружи стучали в дверь – им нужно было позвонить. В какой-то момент я не выдержал: «Натале, хватит! Я хочу знать о Бенфике!».
«Ну уж нет. У меня еще рассказов на несколько часов!», – ответил он и продолжил.
Мы дошли до финала без Гуллита. Без него мы выиграли Суперкубок УЕФА и Межконтинентальный кубок, но в решающем матче сезона нам все-таки удалось собрать сильнейший Милан – Рууд восстановился. Натале говорил, что в Бенфике тщательно готовятся к нашим офсайдным ловушкам. Они использовали зональную оборону, но ориентировались на соперника. Этим мы и воспользовались: Ван Бастен отвлек защитника, а Райкаард ворвался в свободную зону.
Три года назад никто и представить не мог, что мы сыграем в двух финала Кубка чемпионов подряд. Но Милан играл на высочайшем уровне, мы никогда не старались удержать результат, всегда атаковали и владели инициативой. Финал закончился со счетом 1:0, гол Райкаарда принес нам третий трофей за сезон, самый желанный и важный. Этой победой мы доказали, что Милан – лучшая клубная команда Европы.
Той майской ночью мы были вознаграждены за проваленный чемпионат и поражение от Ювентуса в финале Кубка Италии. «Той Ночью», – писала La Gazzetta dello Sport, добавляя: «Мы – чемпионы. Милан – чемпион чемпионов!». «Милан, Европа – твоя!», – восхищалась La Stampa. «Великий Милан, Кубок снова твой!», – вторили в Il Giorno. «Исторический триумф Милана!», – восклицал Tuttosport. «Милан вошел в историю», – восторгалась La Unita.
Но я не праздновал. Мне не удалось насладиться второй победой из-за несправедливой неудачи в чемпионате. Это был настоящий скандал, чистый фарс. Через несколько лет я встретился с Алемао, который стал агентом, и, показав на него пальцем, сказал представителям Реала: «Из-за него я проиграл чемпионат». «У меня была хорошая карьере, – ответил Алемао, смутившись. – Я играл в сборной Бразилии. Но все это перечеркивает тот поступок. Когда мне попали в голову монетой, я решил, что нужно упасть».
Это был великолепный сезон. Возможно, лучший. Команда приложила максимум усилий и демонстрировала потрясающую игру. К сожалению, большое количество травм (Гуллит не играл весь год) и участие в нескольких турнирах сказались. Мы доползли до финала на коленях, как говорят в таких случаях.
После матча с Бенфикой, я вернулся к себе в номер и в порыве бешенства выбросил в коридор сумку со спортивной формой. Я был уставшим и расстроенным. «Заканчиваю. Больше не могу», – сказал я Раамаччони. Берлускони и Галлиани ответили: «Едь домой, отдохни. Поговорим через пару недель».
Сложно расставаться с тем, что тебе очень нравится. С тем, что является смыслом твоей жизни. Сложно уходить из клуба, где тебя ценят, любят. Особенно если это великий клуб. Величайший. Уходить от фантастических игроков, от потрясающей публики. Но я воспринимал эту работу не так, как все. Я не был хорошим футболистом, я всегда шел против течения, и это жутко изматывало. Я всегда должен был всех убеждать, что чего-то стою. «Один из тысячи может это сделать, – пел мой друг Джанни Моранди. – Но как трудно подняться…».
Я пристыдил критиков, превзошел ожидания, разбил в пух и прах недоверие. Но я исчерпался, страдал от гастрита, от болей в животе, не спал ночами. Борьба возбуждала меня, была источником адреналина, но стресс превращался в непобедимого соперника. Берлускони убеждал: «Оставайся еще на год». Я подписал контракт на три года, хотя знал, что не отработаю его.
Я искал спасения в кругу семьи, однако работа была одержимостью. Я хотел уйти, отдохнуть. Я действительно очень устал.
