Глава 2. Из Фузиньяно в Чезену. Часть 3
На суперкурсах в Коверчано со мной учился Зденек Земан. Мы, словно сказители, делились друг с другом своими историями: о методах работы, философии, тактике.
На мое место в Белларии я попросил назначить Натале Бьянкеди, который в будущем станет одним из моих самых важных соратников, доверенным лицом в Парме, Милане и сборной. Бьянкеди постоянно говорил мне о пареньке по имени Даниэле Дзоратто – я приехал посмотреть на него и был впечатлен. Чезена играла в Серии А, в составе был Луки – игрок, обладавший теми же характеристиками и действовавший на той же позиции. Я сравнивал их и задавал себе вопрос: сможет ли Дзоратто, совсем молодой, заменить в составе Лукки, у которого есть опыт выступлений в высшем дивизионе?
Вернувшись из Коверчано, я с 1979-го по 1982-й год тренировал молодежь Чезены. В клубе всегда демонстрировали особый интерес к молодому поколению. Однажды я ужинал с тренером Джан Баттистой Фаббри и футболистами Пьерлуиджи Черой (он с 1969-го по 1972-й вызывался в сборную), Лукки и Эдмео Лугарези. Меня представили как тренера примаверы Чезены и ответственного за молодежный сектор.
В примавере играли ребята, которые жили вместе три года. Я хотел видеть в Чезене Дзоратто. «Если он придет, мы выиграем чемпионат!» – убеждал я всех. Но президент Белларии не мог договориться с президентом Чезены.
«Сколько мы можем потратить?» – поинтересовался .
«Не больше 20 миллионов».
Чезена была одним из важнейших клубов региона, признанным на национальном уровне, и могла выбирать молодых футболистов, обращая внимание на все аспекты: технику, профессионализм, тактику, физиологию. За три года работы мы многого добились. Это была зрелая команда, игравшая с закрытыми глазами: каждый футболист знал, что делать на поле. А это, в свою очередь, позволяло раскрыть индивидуальные качества игроков.
У нас играл один паренек, который всегда носил изношенную одежду и старые кеды – даже в снег, хотя тогда это еще не было модно. Его звали Вальтер Бьянки. Однажды я спросил его: «Вальтер, чем занимается твой отец?».
«У меня нет отца».
«А твоя мама?».
«Уборщицей три месяца в год».
«Но ведь у тебя два брата! На какие деньги вы живете?».
«На те, что зарабатывает мама, и те, что приношу домой я».
В команде была общая касса, мы сбросились для Вальтера. Я пошел к президенту, он понял ситуацию и поднял ему зарплату.
Его мама была в ужасе. Не могла поверить, что это премия от клуба. Вальтер рассказал, что она накричала на него: «Ты начал воровать?».
Бьянки был со мной рядом много лет: в Парме, потом в Милане. Затем ушел в Торино, играл за Верону, Козенцу, снова Верону. Хорошая карьера, которую он продолжил, став тренером. Я позвал его в сборную, Вальтер работал с командой U-15. Это дружба, которая длится целую жизнь.
В Чезене играли отличные ребята: серьезные, независтливые, неэгоистичные. У нас была хорошая команда, и мы выиграли чемпионат Италии.
В воротах стоял Себастьяно Росси, который затем 12 лет выступал за Милан. Долгая карьера была и у Аугусто Габриэле, он играл у меня в Парме, затем в Реджине, Анконе и Терамо, вызывался в сборную U-21. За нас играли Бьянки, Агостини и Дзоратто. Важным футболистом был Давиде Баллардини, ставший отличным тренером. Действовал в полузащите, ему не хватало скорости, но он компенсировал это ответственностью, серьезным отношением к делу. В 2001-м, когда я работал техническим директором в Парме, то хотел сделать его главой молодежного сектора.
Когда я начинал в Чезене, президентом был Дино Мануцци, в честь которого сейчас называется стадион. В конце каждой недели он спрашивал: «Чего мы добились?». В первый раз я ответил так: «Лучше спрашивайте меня, как мы играли. Тогда точно поладим».
Мануцци – маленький полководец, за которым всегда тянулась свита из восьми-десяти функционеров. Он был властным и очень решительным человеком. Вывел Чезену из четвертого дивизиона в Серию А. Однажды утром, встав с кровати, поскользнулся, упал и ударился головой: с тех пор он не всегда сохранял ясность ума и иногда неожиданно резко мрачнел.
Чезена должна была принять участие в турнире памяти моего брата, который уже тогда был достаточно важным событием для региона. Мануцци очень переживал и накануне матча заявил: «Я хочу поговорить с командой!».
«Если подождете минутку…».
Он и слушать не хотел. Важно зашел в раздевалку.
Футболисты только вернулись с разминки. Некоторые были наполовину раздеты, кое-кто – вообще голый. Например, Себастьяно Росси. Мануцци обратился к ним с очень серьезной речью. Говорил, что команда должна хорошо показать себя против Ювентуса.
«Мы – маленький клуб, но с большой гордостью. Вы должны показать хозяевам футбола, что мы существуем и можем дать им отпор. Как президент прошу от вас максимальной отдачи. Мы – хорошие ребята и настоящие профессионалы».
Неожиданно он повернулся и потерял дар речи. Рядом с ним стоял абсолютно голый Росси – здоровый детина ростом 1,9 метра. Мануцци и до 1,6 метра не дотягивал. Когда он заметил его, то прервал речь и воскликнул: «Ostia, che uzei!». «Господи, вот это "прибор"!».
Первую команду возглавлял Освальдо Баньоли, фантастический человек, очень чуткий и восприимчивый. Скромный, почти отстранившийся от мира, он был влюблен в футбол. В его семье случилась беда, он был простым – в жизни и в работе, постоянно хочет учиться чему-то новому и стал моим близким другом. Пока мы делали упражнения с мячом, отрабатывали прессинг и владение, он внимательно наблюдал. Однажды подошел ко мне и спросил, могу ли я поделиться планами тренировок. Я отдал ему все, что у меня было. Позже он признался, что так и не смог использовать их – слишком специфическую работу должен был проделать тренер по физподготовке.
Я провел в Чезене три года: с 1979-го по 1982-й. Кое-кто из руководства клуба по ходу сезона 1981/1982 склонялся к тому, чтобы доверить мне первую команду – ей тогда руководил Фаббри, заменивший Баньоли. У него были инновационные взгляды на футбол, но не хватало умения донести свои идеи до игроков. Так что он предпочитал делать ставку на сильные стороны футболистов и не заглядывал далеко в будущее. Во второй части чемпионата его позиции пошатнулись – пока не показывала хорошие результаты.
Часто первая команда и примавера тренировались вместе. Руководство раскололось на две группы: одни хотели моего повышения, другие были против. Сын Мануцци поддерживал меня, но новому президенту, Эдмео Лугарези, не нравилась эта идея. «Этот тренер – не волшебник», – утверждал он. И был прав: мои методы работы было прямо противоположны тому, к чему привыкли взрослые игроки.
В меня не верили, я не был известен как футболист, а тренировал максимум в четвертом дивизионе. У игроков возникли бы проблемы, предложи им я свое видение. Так что дальновидность Лугарези сыграла мне на руку – я выбрал другой путь.
Команду возглавил Ренато Лукки, бывший игрок команды с большим опытом тренерской деятельности. Именно такой человек и был нужен, чтобы спасти Чезену. Фаббри уволили за 14 туров до конца чемпионата. Лукки придерживался старых идей: десять игроков около ворот, один – впереди. Забить эта команда могла только случайно или в контратаке. Тренер постоянно кричал, словно сумасшедший: «Вперед, вперед, вперед!», а сам давал знак возвращаться назад. Полная противоположность тому, как видел футбол я.
В эти годы я впервые столкнулся с давлением и стрессом. Также у меня был внутренний отит. Мне нравилось тренировать, я был сосредоточен на работу, пытался передать всю свою энергию игрокам. Но у этого была своя цена.
В сезоне 1981/1982 мы выиграли свою группу и вышли в полуфинал, где обыграли Интер. Соперником по финалу был Авеллино. Первый матч проходил на их поле. В ноябре в Кампании случилось ужасное землетрясение, погибло почти три тысячи человек. Наша команда расположилась в гостинице, хозяйка которой из-за страха не могла спать дома и ночевала с нами. Перед матчем я был очень взволнован, сон не шел. Я ворочался в кровати, размышляя о футболистах, о финале. Засыпал и снова просыпался, сны перемешались с моими мыслями. Мне приснился кошмар, я вскочил с криком – в комнате темно, сердце отчаянно колотится. Синьора услышала, как я кричу, и голой выбежала на улицу, думая, что снова началось землетрясение.
Кто-то потом жаловался, считая, что мы решили неудачно пошутить. Но на самом деле это были первые признаки моих проблем. Мне не хватило смелости признаться, что тот крик зародился в самой темной и глубокой части моей души.
