Глава 11. Берлин, Олимпиаштадион. Часть 2
Команду. С большой буквы. Вот она – здесь, разбежалась по комнатам отеля. Возможно, сейчас парни тоже разговаривают, и, если Гаттузо перестанет орать (он уже перешел за нецензурную брань), мне удастся их услышать.
Этот чемпионат мира – фантастическая кавалькада, невероятный опыт. Событие, которое случается с тобой раз в жизни. Даже если ты снова побеждаешь на мундиале – я уверен – это уже совсем не то.
Я – мечтатель. С самого детства надеялся, что сыграю в четвертьфинале чемпионата мира. А теперь я в финале. Но я понимаю, что главное в этой истории – не возможная победа, а атмосфера в нашей команде, те чувства и отношения, которые возникли между нами. Спортивный результат, вероятно, можно повторить (я, по крайней мере, надеюсь). Эту магию – нет.
Мы никогда не забудем, как играли в бильярд и пинг-понг, этот уголок, где у нас с Бароне разгорались битвы до последней капли крови. Он играл очень классно, всегда меня побеждал, и я жутко злился. Однажды во время игры я потерял голову и от злости ударил ногой по стеклянной перегородке около стола. Я рисковал получить серьезное повреждение, и, когда стоял, глядя на осколки, рядом оказался Липпи. По его взгляду было все понятно: "Это безумие".
Он ничего мне не сказал. В конце концов, он сам после четвертьфинала с Украиной полез в пруд полностью одетый.
Утром накануне финала я встретил Гаттузо.
"Рино, ты вообще спал?".
"Я в кровати бил через себя".
Рино – главный весельчак. Мы не только жили вместе, но и постоянно сидели рядом в автобусе. Я на память знаю его молитву перед финалом. Он смотрел вверх, на небо, и говорил: "Умоляю тебя, а больше никогда ничего просить не буду. Ты должен подарить мне эту радость. Я – хороший парень. Я не заслужил такого разочарования". Самые близкие отношения у меня также были с Бароне, Яквинтой, Матерацци и моим Канной.
Тут нужно открыть скобки. Я горжусь дружбой. А вот благотворительность, инициативы солидарности – этим я бы не стал гордиться. Я считаю, что для богатого обеспеченного человека быть щедрым, делать "хорошие дела" не является чем-то особенным. Это норма, это моральная обязанность.
Чтобы пояснить, что для меня означает дружба, расскажу вам историю обо мне и Фабио, моем Канне. После чемпионата мира мы оба претендовали на Золотой мяч. В прессе агитировали за меня, каждый день кто-то из журналистов говорил мне, что я заслуживаю награду и могу ее выиграть. СМИ манипулируют общественным мнением, могут обычную воду сделать деликатесом. Но Золотой мяч получил Канна. И сам мне об этом сообщил. Мы были в Бергамо, сборная играла товарищеский матч. И вот как-то утром я услышал стук в двери комнаты. Открыл, увидел Фабио. "Джиджи, я не хочу, чтобы ты узнал об этом от кого-то другого. Золотой мяч дали мне".
Признаюсь, два-три часа я чувствовал себя плохо. Но затем, на фоне разочарования, появилась такая мысль. Награду выиграл человек, который страдал, который шел на жертвы, который это заслужил. Ее выиграл один из моих лучших друзей, один из немногих футболистов, с которым я общаюсь в обычной жизни, с которым у меня особые отношения. Хорошо, что он победил, пусть у меня больше и не будет такого шанса.
Думаю, в жестком мире футбола, где полно карьеристов, вряд ли кто-то остался бы друзьями после такого. Но наша дружба стала еще сильнее. Когда я думаю о Фабио, то мне смешно: я никогда ни с кем не ссорюсь, а с ним у нас едва не дошло до жестокой драки. Это случилось в Хорватии, в Загребе, во время матча Кубка УЕФА с Пармой. Наши соперники атаковали, подробностей не помню, но он сказал мне что-то грубое, а я ответил. По дороге в раздевалку мы начали оскорблять друг друга. Подумать только – я ведь не иду на конфликт даже с теми, кто мне откровенно не нравится! Мне кажется, такие моменты и создают дружбу, делают ее более прочной. Цементируют отношения в команде.
Наша команда не могла проиграть. Сыграть вничью – да, но не проиграть.
Так и случилось: мы сыграли с Францией вничью и выиграли по пенальти. Я не отбил ни одного 11-метрового (но во время матча сыграл без ошибок), зато могу рассказать своим внукам, что Трезеге испугался меня и не забил. Знаю, что никто не скажет, что это неправда. Возможно, сам Давид, но разве это считается?
На поле уже не было Зидана. Его удалили. Это был ужасно неприятный эпизод. И я должен кое в чем признаться. Я был единственным, кто видел, как он ударил Матерацци. Пошел к помощнику судьи и рассказал ему. Я признаю, что это был не поступок в духе спорта, я им не горжусь. Но давление было слишком высоко, Зидан слишком хорош, а у нас были слишком большие проблемы. Я не мог сдержаться, получив возможность "удалить" его.
После матча я потерял сознание. Адреналин покинул мое тело, и обессилевший чемпион свалился с ног. Номер один в мире, который осознал, что эти сорок дней все-таки подошли к концу, хотя мы надеялись, что они будут продолжаться вечно.
Ночью мы вернулись в Дуйсбург. Собрали вещи и снова отправились в дорогу – на этот раз домой.
Мы покидали отель расстроенными. Он стал нашим домом, неотъемлемой частью победы. Тут мы вместе с людьми, которые в нем работали, которые помогали нам каждый день, поняли, что такое быть нацией. Конечно, это должен осознавать каждый, но я рад, что у нас это получилось благодаря футболу. Впервые я понял, насколько горжусь тем, что итальянец.
Я был рад победе, рад снова увидеть семью, друзей, болельщиков, которым мы принесли не только радость, но и единение. Я считаю, что человеку необходимо иметь определенные ценности и правила в жизни. Я, например, был бы рад, если бы в школа снова ввели форму. А в начале уроков звучал бы гимн. Это помогало бы помнить и нам самим, и тем, кто приехал из других стран, что мы в Италии. Иностранцы уважали бы нас больше. Как во время мундиаля.
Это были невероятные и сумасшедшие дни. Взять хотя бы наше бесконечное путешествие на автобусе по улицам Рима. Там был парень, из-за которого я чуть не умер от смеха. На нем не было футболки, он бежал за автобусом, а, когда тот останавливался, то забирался на крышу припаркованной машины и начинал танцевать. Мы смеялись над ним, но всем было радостно. Разве что владельцам машин, на которые он залазил, чуть меньше.
Я снова тут. Я снова в Италии.
Приключение завершено. Но скоро начнется другое. И я немного боюсь.
В Италии меня ждет Ювентус. Уже не мой Ювентус. Клуб под судом. Клуб с неясным будущим.
