Глава 10. Темные истории
Вообще-то я никогда не делал ничего непоправимого. Но в моей жизни были разные поступки: ошибочные, политически некорректные, откровенно глупые. Истории, которые оказались в газетах, истории, которые остались в уголках памяти. Каждый в своей жизни много раз ошибается. Бывают ошибки, в которых нет злого умысла, те, которые делаешь под влиянием других людей, ошибки, которые по прошествии времени, и ошибками не кажутся. Мои "темные" дела всегда появлялись на первых страницах прессы. Никаких скидок, я заплатил за все.
Ошибки молодости. За неделю до дебюта в Серии А я с моим другом из Примаверы Пармы гулял с девушками. Мы пошли в бар. Выпили пару бокалов.
Алкоголь действует на меня "эффективно", если так можно сказать. Когда мы вышли на улицу, я решил помочиться на машину друга (у меня прав не было). А владелец бара не знал, чей это автомобиль, и сразу же вызвал полицию.
"Что вы тут делаете?", – спросили полицейские, выйдя из машины.
"Ссым", – ответил я с привычным выражением лица, которое напрашивается на оплеуху.
"Документы".
Началась перебранка. На следующий день Пасторелло вызвал меня в офис.
"На тебя написали заявление".
"На меня? По какому поводу?". Я будто с неба свалился. Я уже обо всем забыл, по молодости мне казалось, что ничего серьезного не произошло и я никого не оскорбил.
"Мелкое хулиганство и оказание сопротивления должностному лицу". Я пошел в полицейский участок, извиняться. Заплатил штраф, и заявление забрали. Через неделю я дебютировал в Серии А, началась моя "взрослая" карьера. И о моей выходке так никто и не узнал. Мне кажется, случись это после матча с Миланом, я бы так легко не отделался. И, по моему мнению, это было бы неправильно. Потому что я не поменялся. Не важно, играл я в Серии А или за Примаверу. Я был молодым. И это вовсе не бравада. Я признаю, что совершал глупости.
Взять хотя бы истории о "Падла, кто свалит" ("boia chi molla") и 88-й номер. Фразу "Падла, кто свалит" я не считаю ошибкой, это было просто проявление невежества. Грубое проявление, но стоило ли закатывать такой скандал? Я всего лишь не знал о происхождении этого словосочетания, был не в курсе, что его использовали фашисты, что оно было слоганом кровавого бунта в Реджо Калабрии в 1970-м.
Это сейчас, в эру интернета, все очень умные. А я нашел эту фразу вырезанной в ящике стола в колледже. Мне было 13 лет, я впервые оказался далеко от дома, психологически было непросто. Я видел в этих словах призыв к противостоянию, для меня они не имели идеологической подоплеки. И я сказал их шесть или семь лет спустя, когда команда была в сложной ситуации. Игра не шла, все разуверились в своих силах. Мне эта фраза показалась эффективным методом передать одноклубникам простую идею: не нужно бояться, нельзя падать духом. Нельзя сдаваться.
Меня распяли. До сих я удивляюсь тому, какой шум поднялся. Я понимаю, что ошибся, понимаю, что историю раздули из-за того, что я был известен. Но мне кажется, что в таких ситуациях кому-то всегда не хватает здравого смысла. Судите сами: все относительно, в жизни существуют оттенки цветов, но люди почему-то делают категоричные оценки, не учитывая обстоятельства, не давая права на ошибки, которые допускают все.
История с 88-м номером, впрочем, не была ошибкой. Когда я ее вспоминаю, по-прежнему хочется смеяться. Был 2000-й год, впервые можно было выбрать номер. Я попросил у клуба "00", символ яиц. И символ восстановления после травмы, которая не дала мне поехать на чемпионат Европы.
Мне отказали, сказали, что такой номер использовать нельзя. "Ну давайте тогда 88, пусть яиц будет четыре", – решил я.
И тут Буффон стал "нацистом". Против меня восстали все, а особенно – прекрасно это помню – Витторио Павончелло, глава отдела спорта еврейской общины Рима, который требовал извинений. Но за что я должен был извиняться? За то, что для нацистов "88" означает "Heil Hitler", потому что восьмая буква немецкого алфавита – "h"? Но кто об этом знает, кроме самих нацистов? Бросьте. Этот Павончелло уничтожал меня. Дошло до того, что клуб попросил меня все-таки принести извинения и сменить номер. Я взял 77-й. Предварительно тщательно изучив архивы – возможно, он означал что-то для тех, кто выращивает папайю в Перу.
Знаете, о чем я жалею? Я был слабым. Не нужно было извиняться и менять номер.
А еще я жалею, что купил диплом, а не заработал его на поле. Пардон, за партой. Это было самой большой ошибкой в моей жизни, родные не могли поверить. Я беру на себя всю ответственность, абсолютно не собираюсь сбрасывать ее на человека, который сказал мне: "Если хочешь, сделаем тебе диплом". Я даже имени его не знаю. Виноват я, ведь решил пойти путем наименьшего сопротивления.
"Нужно ли сдавать экзамен зрелости?", – спросил я.
"Нет".
И мне прислали диплом. Я вернулся в Каррару, показал его родителям.
"Ты сдал экзамен?".
"Да, все хорошо".
"Ты уверен?".
"Конечно".
Я был настолько уверен, что поступил на факультет юриспруденции Университета Пармы и даже побывал на нескольких лекциях. Мне нравилось, меня интересовали некоторые аспекты права.
И тут мне позвонили из клуба. Что-то должно было пойти не так, классика.
"Джиджи, университет все проверил: твой диплом недействителен".
"В смысле?".
"Это подделка".
Виноват только я. И точка. И я заплатил дорогую цену. Нет, дело не в очередной "битве с монстром на первых страницах". Я помню, как на меня смотрели родители, когда обо всем стало известно. Когда об этом написали во всех газетах.
"Когда делаешь глупости, помни, что с последствиями сталкиваешься не только ты, но и твоя семья". Мне было так стыдно, как никогда в жизни.
Одним из немногих, кто пытался меня успокоить, был Джованни Трапаттони. "Не переживай, ты хотя бы доучился до экзамена. Есть игроки, которые прошли пять лет за один год. 80% дипломов у футболистов подделаны".
Но мне до сих пор неприятно. Особенно за моих родителей.
Они никогда не делали мне скидок. Но защищали меня, когда из меня делали преступника. Особенно перед чемпионатом мира в 2006-м, когда всем стало известно о моих ставках. Моя маленькая история была подана в свете большого скандала, посреди которого оказался Ювентус.
Для меня все было очевидно. Никто не мог меня ни в чем обвинять. Я бы доказал свою невиновность без всякого шума. Но в СМИ началась скандальная кампания.
Если кому-то нравится играть и он делает это за свои деньги, в чем проблема? Мне нравилось предсказывать результаты, чувствовать их. Мне нравится игра ради игры, ставки ради ставок. Я не стараюсь стать богаче, не нуждаюсь в этом. Я всегда играл. Помните историю из детства, когда я угадал 13 в "Тотокальчо"? . Потом было и 12 угаданных результатов, которые принесли мне не только миллион лир, но и большую радость.
Думаю, я – единственный в мире человек, который делает ставки и подсчитывает потери, а не прибыли. Все, что я выигрывал, я снова отправлял онлайн. Я все оплачивал своей картой. Как думаете, жулики так поступают?
"Можете искать что угодно и где угодно. На меня вы не найдете ничего. Мне нечего скрывать".
Когда представители отдела по расследованиям Федеркальчо предъявили мне обвинения – мол, я делал ставки на договорные матчи – я посмотрел им прямо в глаза. "Поступайте, как знаете. Но я скажу вам одно: если найдете хотя бы минимальные доказательства моего участия, дисквалифицируйте меня не на год, не на два и не на три. Просто выгоните меня навсегда. Сразу же".
Те, кто меня допрашивал, были поражены этими словами. Некоторые даже смеялись – они по моим словам понимали абсурдность ситуации. Достаточно быстро эта история сошла на нет.
Ставки – это отдушина для меня. Это то, что не может не нравиться человеку. Это вызов. Я ставил на теннис, ведь немного понимаю в нем. Я несколько раз был на Ролан Гарросе, я знаком с Федерером, Надалем, Мойей. Когда у меня есть возможность, я хожу в казино: блэкджек, рулетка, покер.
Я могу позволить себе все, но не договориться о результате матча, чтобы получить личную прибыль. Не поступить непорядочно.
Но перед чемпионатом мира я приехал домой и увидел, что родители постарели на сто лет. СМИ могут действительно влиять на людей. Даже мой отец меня в чем-то подозревал. Он сказал: "Я видел, что в некоторых матчах ты играл не очень хорошо".
Мне оставалось только закатать рукава и бороться, как обычно. Каждое утро я смотрел в зеркало и говорил себе: "И с этим ты справишься".
Но той весной надеяться на лучшее было сложнее. Нужно было отвлечься от Ювентуса, который стоял на грани пропасти, от моих фотографий в рамке и с надписью "Разыскивается!", от разговоров о том, что я, Каннаваро и Липпи должны остаться дома.
Мне приходилось очень сосредоточенно смотреть в зеркало.
Впереди был чемпионат мира, который нужно было выиграть.
