Глава третья. От Юве Трапаттони до ЧМ-1994 (Часть 1)
В начале было слово. Слово Джампьеро Бониперти, который был президентом Ювентуса. Легенда футбола, не только для болельщиков бьянконери. За несколько дней до того, как я подписал контракт, он позвонил мне домой, в Лечче. Хорошо, что около телефона был диван, иначе я упал бы в обморок. Бониперти начал разговор в своем привычном вежливом тоне: "Итак, Антонио, ты рад, что переходишь в Ювентус?".
"Президент, я могу прийти хоть сейчас, пешком!".
"Отлично. Здесь ты найдешь вторую семью. Я знаю, что ты болеешь за Ювентус, еще одна причина, чтобы выбрать нас…".
Он намекал на то, что мной также интересовалась Рома.
Пара шуток, и Бониперти просит меня позвать к телефону мою мать.
"Конечно, президент".
Я иду в другую комнату и все еще потрясенный говорю маме, что с ней хочет поговорить Бониперти.
"Дорогая синьора, - говорит он. – Вы должны быть очень довольны, не стоит ни о чем волноваться. За Антонио будут следить и ухаживать, он получит второй дом, вот увидите". Мама, услышав такие слова, даже растрогалась.
Но когда я приехал в Турин, президент Лечче Франко Хурлано вдруг дал заднюю: "Нет, нет, ничего не будет. Они не хотят платить мне деньги, которые я прошу. Мы переоформим твой контракт, а в следующем году вернемся в Серию А".
Однако стоявший позади него Катальдо пытался заверить меня жестами – все нормально. По его губам я понял: "Не переживай, пусть говорит. Скоро он успокоится…".
И действительно – на следующий день переговоры сдвинулись с мертвой точки. Врач Ювентуса Риккардо Агрикола позвонил мне и назначил встречу на девять утра – я должен был пройти медосмотр. Моя мечта становилась реальностью. Наконец-то я попал во владения Старой Синьоры.
Следующим утром, ровно в 9.00, я вышел из гостиницы, ожидая Агриколу. Стоял непроглядный туман, я ничего не видел в метре от себя.
"Мамма мия, куда я попал, - говорил я себе. – В Лечче в этом время года мы еще купаемся…".
От моих размышлений меня оторвал голос.
"Не найдется монеты?".
Я обернулся и увидел старую цыганку с протянутой рукой.
"Не найдется монеты?" - повторила она, повышая тон.
Я сделал вид, что не услышал ее, отошел на несколько метров. Но не она не сдавалась.
"У тебя есть деньги?"
Кое-что у меня было, но точно не помню, сколько. Я полез в карман и достал, не отдавая себе отчета, банкноту в 50 тысяч лир. Цыганка не дала мне времени даже посмотреть на номинал – выхватила ее, да еще и плюнула, чтобы отбить у меня желание попытаться вернуть деньги. "Монета" исчезла у нее в сумке, а сама она спешно удалилась. Неплохое начало!
После медосмотра у меня была назначена встреча с Бониперти в офисе клуба, на Пьяцца Кримеа. Вилла, окруженная огромным садом и защищенная высоченной стеной. Одним словом – красота. На первом этаже офисы, на втором большой зал с трофеями с одной стороны и кабинет президента с внушительным письменным столом - с другой. На третьем – кабинеты членов административного совета. Бониперти принял меня со словами: "Подожди, прежде чем подписать контракт, ты должен понять, что означает быть частью Ювентуса". Он провел для меня экскурсию по залу с трофеями. Глядя на все титулы, которые завоевала эта команда, я распереживался: "А удастся ли мне?". Мне предстояло сделать огромный шаг. Бониперти же был настроен очень дружелюбно – мы остановились перед стендом, где были расположены его старые бутсы и кожаный мяч со шнуровкой.
"Видишь, Антонио, - пояснил мне президент, – каждый раз когда я бил головой, то рисковал заработать большущую шишку посреди лба".
Настал момент переговоров по контракту. Он мог стать самым сложным, но оказался очень простым и быстрым. По сути, все решил Бониперти: цифры, премии, бонусы, сроки…
"Антонио, ты должен думать только об игре", - поставил точку президент. "Попытайся хорошо себя проявить и увидишь – через семь-восемь месяцев мы встретимся, чтобы обсудить условия контракта". С тех пор я доверял каждому его слову.
"А теперь пойдем удивимся с Адвокатом, - сказал Бониперти, закрывая двери своего кабинета. – Он очень хочет поприветствовать тебя".
У меня не было времени даже как-то отреагировать. Я двигался на автомате, словно во сне. Мы вышли из здания, сели в машину и направились в сторону холмов.
Улыбка Бониперти послужила пропуском на всех контрольных пунктах, которые ждали нас по пути. Мы остановились в парке и зашли в дом. К счастью, на мне были пиджак и галстук.
"Адвокат сейчас придет", - сообщили нам.
Мы присели в ожидании. От напряжения мне скрутило желудок. Меня ждала встреча с Адвокатом, человеком, чьи харизма и шарм не имели границ. Хорошо, что нам не пришлось ждать долго. Прошло всего две минуты, и он появился, с улыбкой протягивая мне руку.
"Значит, ты – Антонио Конте. Добро пожаловать".
"Спасибо, Адвокат".
"Ты из Лечче, как "Барон" Каузио, как наш Брио… У нас были великолепные футболист из твоего города…".
"Я знаю, Адвокат. Надеюсь, не подведу вас…".
"А я надеюсь, что ты останешься с нами надолго".
Я хотел много чего сказать, но для парня моего возраста было непросто совладать с эмоциями в такой ситуации. Однако с каждой минутой разговора я чувствовал себя все спокойнее. И тут Адвокат замолчал на несколько секунд, задумавшись, и неожиданно спросил меня: "Извини, Конте, а сколько голов ты забил в этом сезоне?".
После этого вопроса мне захотелось провалиться сквозь землю. Честным ответом был бы ноль. Гол в ворота Наполи был моим единственным в чемпионате, еще пару голов я забил в Кубке Италии. Я очень сомневался, прежде чем сказать что-то. "Возможно, окажется, что Бониперти ошибся? Неужели Адвокат просил совсем другого игрока?... Если Аньелли думал, что я полузащитник-бомбардир, то у меня серьезные проблемы". Я посмотрел на Бониперти в поисках помощи, он мягко улыбнулся и я набрался храбрости.
"Честно говоря, до этого я забивал немного. Но буду забивать, можете быть уверены", - ответил я.
Мы произнесли тост за мое будущее в бело-черных цветах. Адвоката интересовало все: он спрашивал о моей семье, о выступлениях за Лечче. Он делал все, чтобы я чувствовал себя комфортно, но я постоянно вспоминал вопрос о том, сколько забил, и мечтал поскорее уйти, чтобы не возвращаться к этой теме.
Началась моя спортивная новая жизнь: новые тренировки, новые партнеры, новый тренер. Джованни Трапаттони, человек, благодаря которому я остался в Юве на тринадцать лет. Он был мне, как отец. Если бы Трапаттони не взял меня, молодого парня, под свою опеку, я бы никогда не справился с давлением. На меня навалился огромный вес ответственности – я тренировался с людьми, которые еще недавно были моими кумирами.
После моей презентации, газеты вышли с заголовком: "Пришел Конте, новый Фурино". Сравнение, которое я, конечно же, не заслужил: я и близко не стоял рядом с футболистом, которому принадлежал рекорд - восемь выигранных скудетто в составе бьянконери. На первой тренировке в центре Сиспорт в Орбассано я обращался ко всем на "вы". Не только к Трапаттони или Серджо Брио, но и к Роберто Баджо, Скиллачи, Таккони, Де Агостини, Жулио Сезару, немцам Колеру и Ройтеру. Я рисковал убедить себя, что недостоин находиться среди них, что лучше сделать простой выбор, отказаться от всего и вернуться домой. Я часто думал об этом в первые месяцы: "Что я тут делаю? Я бросил своих друзей, бросил семью…". Меня катапультировали в Турин почти в середине сезона. Но не в моем характере сдаваться. Я не мог и не хотел возвращаться домой с разочарованием. К тому же, я не мог и не хотел подвести Трапа, который мне доверял. Не было ни одной тренировки, после которой он с Брио не оставался бы еще на полчаса, чтобы помочь мне поработать над техникой и тактическим пониманием игры. Я пришел в Юве с деревянными башмаками на ногах, а он за несколько месяцев превратил их в бутсы настоящего футболиста.
"Антонио, иди сюда – немного поработаем". И мы начинали. Джованни Трапаттони, 52-летний тренер, один из самых титулованных в мире, один на один с 22-летним Антонио Конте из Лечче, который совсем недавно играл в Серии Б. Пример, который подал мне Трап, я помню до сих пор.
Я начинал постепенно оправдывать его доверие. Дебютировал в основе в товарищеском матче с Монако. Получил мяч около нашей штрафной, отдал пас назад на Таккони, но ошибся – Фофана перехватил мяч и забил. Мы проиграли 0:1. На следующий день La Gazzetta dello Sport вышла в заголовком "В княжестве ошибается Граф (Conte – с ит. Граф)". Я открыл газету, прочитал статью, и мне захотелось провалиться сквозь землю. В тот день я ходил по Корсо Витторио Эмануэле, туда и обратно – словно, чем больше я пройду, тем скорее забудут о своей ошибке. В какой-то момент около меня остановилась машина. Стекло опустилось. Это был Трапаттони. Он сразу понял, в каком я состоянии, понял, что я чувствую.
"Антонио, что ты делаешь? Только не говори мне, что переживаешь из-за вчерашнего! Забудь, не волнуйся!" - сказал он с улыбкой. Стекло поднялось, машина уехала. Я никогда не забуду эту улыбку. Точно так же не забуду беседы с ним – иногда Трапаттони говорил так масштабно и замысловато, что сложно было уследить за нитью разговора. Но ему удавалось донести послание, это были, прежде всего, слова человека, а не тренера – сильные и ясные. Удивительно видеть, что он до сих пор тренирует – после того, как объездил половину Европы. Его ценят и любят во всем мире, он передает свой энтузиазм всем, с кем работает.
