Глава 8. Вишенка на торте
Почему я согласился перейти в Ювентус?
Мы победили Кьево, но я допустил грубую ошибку, и Мараццина забил. А вот Рома не делала скидок: 0:2, без вариантов, а я мог бы лучше сыграть против Батистуты. А ведь матч прошел у нас дома. Я сам не свой, я не Джиджи Буффон. Стадион какой-то далекий, большой и холодный. Вокруг него – Турин, хороший город, но не Парма: моя Парма, где я чувствую себя свободно и спокойно. Моя Парма, по которой я езжу на мопеде, где на каждом углу старых улочек встречаю друзей. Нет, Турин был совсем не таким, особенно поначалу, особенно для того, кто поменял 77-й номер на первый, для того, кто до сих пор посреди пути от игры для развлечения до профессионального спорта.
Ювентус был профессиональным выбором, а не зовом сердца. Сейчас профессионал и человек, которые испытывает особые эмоции, надевая форму бьянконери, – это одна и та же личность. Но тогда все было иначе. Моя индивидуальность еще не сформировалась окончательно.
Я вспоминаю случай, от которого до сих пор неприятно.
Шел матч между Пармой и Болоньей. Я неудачно сыграл на выходе и врезался в нападающего Болоньи Пьерпаоло Брешиани. Он получил серьезную травму, покинул поле на носилках. В последующие дни я много думал о нем, спрашивал себя, должен ли позвонить. "Делать это или нет?". Возможно, размышлял я, он очень зол на меня и не захочет слушать. Так что я так и не набрал его номер. Спустя год мы встретились в Венеции, он перешел в местный клуб. Пьерпаоло не держал на меня зла. И признался: "Я ждал звонка от тебя. Я бы не обратил внимания на отсутствие деликатности от любого игрока, но ты другой".
Мне было очень стыдно.
Таким я был. Парнем, которому нужно было подрасти. Капризным, почти высокомерным. Я всегда был готов опустить колкость, едкие шутки были на кончике моего языка.
Однажды, в Москве, русская журналистка делала со мной интервью. Кто это была? Я о ней больше не слышал, она не произвела на меня впечатление. Но я прекрасно помню вопрос, который она мне задала.
"Как ты себя ощущаешь, зная, что можешь стать вторым среди лучших вратарей в истории после Льва Яшина?".
"А где написано, что я должен быть вторым, а не стать лучше, чем он?", - ответ был у меня уже готов.
Она улыбнулась, уверенная, что я пошутил. Но потом поняла, что я серьезен.
"Слушай, наверное, будет лучше, если я не опубликую этот ответ".
Я усложнил ситуацию: "Делай, как хочешь. Но это то, что я думаю, то, что я сказал".
Я не думаю, что сейчас был бы вратарем Ювентуса и сборной, если бы в юности вел себя иначе. Если бы был более скромным и никогда не выходил бы за рамки.
И все-таки, как я попал сюда? Почему Юве?
На протяжении полутора лет я читал в газетах и слышал, что меня хочет Ювентус. Но летом 2001-го в моде была Рома. Они выиграли скудетто с Фабио Капелло, у них была отличная команда, и Волки не собирались останавливаться на достигнутом. Я и был в шаге от того, чтобы перейти в Рому. Сильвано с моим отцом были дома у президента Сенси. Переговоры были почти завершены. Почти, потому что речь шла о серьезных цифрах – как для Пармы, так и для меня. Отчасти поэтому джаллоросси и решили в итоге сделать ставку на Ивана Пелиццоли.
Затем оживилась Барселона. Они предложили 110 миллиардов, невероятную сумму. Сильвано рванул в Каталонию. Мне эта идея очень нравилась. Моей семье – меньше.
Именно тогда Мартине позвонил Моджи: "Какого черта ты мотаешься по Европе? Приезжай завтра ко мне в офис, я жду". Сильвано приехал с моим отцом, как обычно. Присутствовал также Андреа Аньелли, который хотел знать, согласен ли я на переход.
"Парень доволен?", – спросил он.
Мой отец заверил его. А я, в Бангкоке, увидел этот заголовок и понял, что сомневаюсь. Десятилетний период моей жизни обрывался парой строчек на листке, присланном по международному факсу.
Я не был уверен. Я бы никогда не ушел из Пармы. Там я был символом, но знал, что, если останусь, то у моей спортивной карьеры будет потолок, я ограничу себя. Я доверился Сильвано и отцу, глубоко вдохнул и шагнул в будущее.
Моя жизнь менялась. Пуповина, казавшаяся невероятно прочной, порвалась. Мне было интересно и, в то же время, страшно. Я не знал, как меня примут, когда я вернусь в Италию. Какие отношения у меня будут с тифози.
Я прилетел в Рим и увидел в аэропорту радостную толпу: десятки людей хотели меня обнять.
"Гранде Джиджи, ты теперь с нами!".
Болельщики Ювентуса везде, их много. Я растерялся, ведь не привык к такой поддержке, в любом городе мира, от Турина до Дортмунда, от Лондона до Канберры.
Перед презентацией я прошел боевое крещение с Лучано Моджи. Я признался ему, что мне немного страшно, я боюсь нового. И сразу понял, что в Ювентусе все совсем по-другому, не так, как раньше.
"Я хочу 77-й номер, как в Парме...".
"Исключено. Это Ювентус, так что давай без странностей".
Но я чувствовал себя очень странно в первые месяцы. И вовсе не потому, что на моей спине теперь была единица. Мне не хватало привычных вещей. Бара под домом, площади Гарибальди, прогулок по виа Фарини, моего маленького мира. Я поселился на холме, в доме, где раньше жили Раш и Заваров (они не добились особых успехов в Юве), но, к счастью, Баджо тоже. Многих игроков я уже знал. Я быстро понял, в чем сила клуба - в группе. У меня было два ориентира: Чиро Феррара и Антонио Конте. А еще в команде был Лилиан Тюрам, с которым мы шесть лет выступали за Парму. Его присутствие успокаивало меня.
С Моджи у нас сразу наладились хорошие отношения. Иногда он ругал нас, но всегда оставался очень корректным. Пару раз мы с ним спорили, но никогда не ссорились. Моджи умеет решать ситуации, он – очень ироничный человек, хорошо разряжает обстановку.
А нам тогда это было просто необходимо. У меня возникли сложности, но ведь и команда не блистала. Вернулся Липпи, появилось много новичков, мы не могли найти свой ритм. Я старался не читать газеты, но однажды пересилил себя. Взял одну, посмотрел одним глазом и быстро выбросил.
Мне говорили: "Необходима помощь психолога". Но я всегда был для себя лучшим психологом. Эта особенность моего характера может быть и сильной стороной, и слабостью. Меня взяли на замену Эдвину ван дер Сару, отличному вратарю, который, как всегда бывает с голкиперами, поплатился за чужие ошибки. Я не хотел стать нераскрывшимся феноменом и видеть свое фото на стене в офисе с подписью: "Самое невыгодное приобретение в истории Ювентуса".
Проблема была простой. В Ювентусе нелегко блистать, делая сейвы, ворота редко штурмуют. Особенно в том Ювентусе. Ошибка, когда ты играешь за бьянконери, – вдвое дороже. Болельщики (да и я сам) хотели, чтобы я стал вишенкой на торте, а не разочарованием. Я балансировал на грани перед пропастью. И спасли меня, как обычно, моя сила характера, но особенно отец, мать, сестры. Мой отец, который, как правило, очень критичен в моем отношении, в сложный момент был рядом, помогал мне.
Я редко выходил в город, закрывался дома, смотрел телевизор и сидел в интернете. Иногда ходил в гости к другим вратарям. И все.
Я не жил. Я чувствовал, что мне все хуже. Но затем все изменилось в один день. Мы играли с Лацио, закончили 1:1. Я сделал три-четыре хороших сейва.
Я вернулся. Дела команды стали налаживаться, и пятого мая мы выиграли мой первый чемпионский титул. Никто не мог представить, что все так завершится. Мы победили в Удине 2:0. Это был прекрасный солнечный день, хотя перед этим шли дожди.
Должен признаться: никто из нас не верил, что мы сможем взять скудетто. Мы все прекрасно знали, как это бывает в Италии, как команды, которым уже ничего не нужно, заранее уходят в отпуск. Мы и подумать не могли, что Лацио станет сопротивляться Интеру.
Но Интер проиграл, и Ювентус стал чемпионом.
Так началась моя новая история. И отныне я сам был ее хозяином.
