Глава 9. Лука Тони
Я влюбился. Девятого июля 2006 года я потерял голову. Это называется «любовь с первого взгляда», я словно вернулся назад во времени, как будто в первый раз поцеловался. Посреди лета мне казалось, что в расцвете весна, я слышал пение птиц и чувствовал себя по уши влюбленным дураком. Я видел ее, она должна быть моей. Я знал, что мы будем вместе навсегда, я словно уже был с ней знаком. Мои глаза сверкали, сверкала она сама. Она уже принадлежала кому-то: к счастью, их было немного, ведь я ревнивый. Мое сердце бешено билось. У нее не было национальности. Ее изящное тело, казалось, создано для того, чтобы его ласкали: положить руки на ее бедра было мечтой, пусть в тот момент и запретной. Мой взгляд говорил обо всем. Это заметил Каннаваро, наш капитан, будущий обладатель Золотого мяча, и помог мне прийти в себя. Сказал слегка раздраженно: «Лука, хватит. На нее нужно не смотреть, а завоевать».
Она была очень красива, она был символом победы, Coppa del Mondo, Кубком мира. Я хорошенько ее разглядел перед финальным матчем против Франции. Ее поставили прямо перед нами, чтобы мы все сгорали от желания, чтобы поняли – как только мы выйдем на поле, все будет зависеть от нас. Ты уже не можешь перестать думать о ней. Если победишь – она твоя, любовь торжествует. Если проиграешь, сам себя замучишь, будешь страдать от того, что упустил ее. Нам всем промыли мозги, а мы даже этого не поняли. Две команды вышли из туннеля ей навстречу, подошли поближе, стали рядом: одиннадцать человек с одной стороны, одиннадцать – с другой. Дуэль вот-вот начнется. Мы будем сражаться за нее. Мы будем гнаться за ней. Ты либо догонишь ее, либо упустишь. Есть только два варианта, а пути назад – нет.
В финале я не бил пенальти. Но если бы Гроссо промахнулся, я бы убил его на месте. Он бы разбил мне сердце. Но он справился, и я вскочил, побежал, пытаясь найти ее. Увидел, однако не смог приблизиться. Как минимум не сразу. Правила церемонии не позволяли, пришлось смотреть на нее и ждать. С одной единственной мыслью: «Ох, как она мне нравится». А когда я поднял ее над головой, он показалась мне просто великолепной. Говорили, что она тяжелая, но это не так. Очень легкая, очень грациозная. Ангел в позолоченном одеянии. Мы сделали много фотографий вместе. Я обнимал ее, ласкал, мы танцевали. Из громкоговорителей стадионе звучала рок-музыка на всю громкость, но мы с ней была вдалеке от шума, вдалеке от чемпионата мира. Мы двигались в собственном ритме, медленном, как идеальная пара. Периодически кто-то из ребят подходил со словами: «Эй, Лука, дай и нам подержать. Какого черта, ты что влюбился в Коппу?».
«Да».
«Хватит тебе, отдай. Кубок не твой».
«Как это не мой?».
«Лукааааааа».
Они думали, что шутят, но это действительно была любовь. Veni, vidi, vici. А еще я ее целовал. Я был без ума от нее.
В конце концов, мы пришли в раздевалку, пили пиво, пели и в какой-то момент оказались в бассейне для гидромассажа. Хотя «оказались» - неправильное слово. Скорее – «нырнули». Прыгали в него с разбега, и она была с нами, совсем не стеснялась. Она никогда не оставалась одна. Я знал, что рано или поздно нам придется ее отдать, потому сделал себе копию в масштабе один к одному, которая отлично смотрится у меня дома, в зале с трофеями. Буффон тоже проникся – в бассейне его дома на побережье, в Форте дей Марми, есть великолепная мозаика с Ее изображением.
Мне кажется, что наша одержимость Кубком была настолько очевидной, что мы нанесли удар по гордости женщины, которая оказалась рядом с нами в момент триумфа и отошла на второй план – я говорю о министре Джованне Меландри. Мы были с ней хорошо знакомы, она поддерживала нас на долгом и сложном пути к успеху, приезжала в Коверчано на сборы перед мундиалем. Возможно, именно потому, что мы считали ее одной из нас, то не уделили ей должного внимания. Зато потом поздравили ее по-особенному, спели ей песню, а некоторые даже пошли дальше и повторили сцену из «Джонни-Зубочистки», шедеврального фильма Роберто Бениньи: «Ты министр? Тогда покажи свое министерствоооооо!». Если бы мы продолжили в том же духе, нас бы арестовали. В углу президент Джорджо Наполитано качал головой. Мы не свергли правительство, но были близки к этому.
Из Берлина мы чартером ночью вернулись в Дуйсбург. Все праздновали, а я почти сразу пошел к себе в комнату. Я очень устал, но это была особенная усталость. Уникальная, позитивная. Очень личная. Я думаю, что уснул, улыбаясь. Я соблазнил ее и завоевал. Коппу – не министра.
