Глава 1. Фузиньяно. Часть 3
Последние месяцы жизни Беллетти провел в больнице.
«Альфредо, как ты себя чувствуешь?» – спрашивал я его.
«Хорошо. Мне спокойно, ведь я попросил у неба исполнить три желания. Первое: умереть раньше сына – так и будет. Второе: умереть без страданий. Надеюсь, получится», – говорил Беллетти, хотя ему становилось все хуже. – Третье: закончить историю Фузиньяно».
«И сколько осталось?».
«Три страницы!».
Однако он так и не увидел напечатанную книгу.
Около трех месяцев он провел в больнице, и наши общие друзья постоянно навещали его. Играли с ним в карты, в игру Бекас, очень похожую на известные всей Италии Три семерки. Как-то, прощаясь, я пообещал ему, что вернусь через 15 дней.
«Тогда придется играть с мертвецом!» – решительно заявил Альфредо. И оказался прав.
У него всегда была припасена шутка. Ирония помогала снизить трагизм ситуации, делала Беллетти сильнее, уменьшала боль и поддерживала его борьбе с болезнью.
Однажды медсестры остановились поговорить у его кровати: «Он не переживет эту ночь». Альфредо все слышал: «Вот это вы меня приободрили!».
Ему я обязан всем. Благодаря Беллетти я стал тренером. Он учил меня футболу, он пояснял мне, чем руководствовались те, кто придумал эту игру.
В 1989-м я впервые играл с Миланом в финале Кубка чемпионов – на Камп Ноу против Стяуа. Из Фузиньяно приехал микроавтобус на десять мест. Среди пассажиров был и Беллетти. С собой он не взял не чемодан, а пакет из магазина, побросал в него белье, зубную щетку, пасту. Они приехали поздно, город был переполнен тифози, ни в одном дешевом отеле места уже не было. Что делать? Мои друзья из Фузиньяно поселились в Grand Hotel Princesa Sofia, где ночь стоила около 700 тысяч лир – столько простой рабочий получал в месяц. Пятизвездочная высотка с пальмами у входа, захватывающим дух холлом и громадными светильниками из блестящего стекла. Все уже занесли вещи в номера и собрались на прогулку – хотели поскорее присоединиться к празднику болельщиков Милана на улице Рамбла. Ждали только Альфредо. Пришлось стучать ему в дверь: «Поторопись, пора идти!».
«Слушайте, учитывая, сколько стоит этот номер, я решил сразу лечь спать, чтобы отбить его цену. Не уверен, что завтра даже пойду на матч!».
Смерть дорого друга Альфредо стала невосполнимой потерей для его родных, друзей, всех жителей Фузиньяно и особенно для меня. Он посвятил большую часть жизни обучению своих земляков. Привязанность к родной земле не позволила ему переехать в большой город, где он в полной мере мог бы реализовать свои многочисленные таланты и добиться большого признания.
В Фузиньяно постоянно говорили о футболе. Футбол был всем – игрой, страстью, развлечением.
Я начинал играть на позиции защитника в командах Баракка Луго и Фузиньяно. Провел пару матчей. Был правшой, но действовал на левом фланге обороны.
Мне было уже 18 или 19 лет. Настал первый переломный момент в моей жизни. Я знал, что не очень хорош как игрок, но старался. И вот, после плохого матча, я решил: «Если в следующей игре не выйду в старте, то заканчиваю».Тренировал нас Джино Пивателли, бывший футболист Болоньи и Наполи. В 1953-м, играя за Болонью, он становился лучшим бомбардиром Серии А с 29 голами в 30 матчах. Пивателли был единственным итальянским капоканноньере 50-х, ведь тогда в чемпионате заправляли легионеры. В Милане Нерео Рокко он выиграл скудетто в 1962-м, а через год – Кубок чемпионов. Попал в состав сборной Италии на чемпионат мира в Швейцарии в 1954-м. Прекрасный игрок, который продолжил жить футболом, тренируя Баракка Луго. Он не поставил меня в основу, и я решил, что это конец. Плакал от разочарования, но посчитал решение тренера знаком судьбы. Пивателли всегда говорил мне: «Когда у тебя мяч, пасуй на Поллини, реджисту». Мне не нравился такой стиль игры, я уже тогда понимал, что лидер команды – не только реджиста. Лидером может быть любой игрок с мячом. Все должны уметь играть.
Тогда же случилась беда. Мой отец заболел. Его печень функционировала на 5%. Повезло, что нашим соседом был великолепный врач, работавший в Болонье. Отец восстанавливался полгода, и я должен был заменить его на фабрике.
Болезнь отца оставила отпечаток на моей судьбе. Я очень серьезно взялся за работу, посвящал ей 18 часов в сутки. Я никогда не руководил фабрикой, но перфекционистом был уже тогда – если за что-то брался, то старался сделать это лучшим образом.
Я продолжал следить за футболом как болельщик. Хотел помочь местному клубу и стал одним из членов руководства Фузиньяно. Команда шла на вылет. Альфредо Беллетти предложил мне снова играть: «Давай, возвращайся, нам нужно спастись! И не хватает игрока. Ты нам нужен!».
Я принял участие в последних матчах, мы избежали вылета. Но у меня начались проблемы со спиной. Спустя год они не исчезли, дело едва не дошло до операции, и я понял, что с футболом нужно точно заканчивать. Но Беллетти не унывал: «Не можешь играть – тренируй!». Еще один поворот в моей жизни – спустя месяц я уже был тренером. В Фузиньяно играли совсем молодые парни, но я очень серьезно отнесся к своей новой роли.
Как-то я встретил Беллетти и пожаловался, что мне не хватает либеро: «У нас нет игрока, который может действовать на этой позиции».
«А какой номер у либеро?».
«Шестой».
«Жди меня тут!».
Вскоре он явился в раздевалку с футболкой с шестым номером и дал ее мне: «Если ты хороший тренер, то с либеро что-то придумаешь!».
Это был один из первых важных уроков футбола от Альфредо. Он дал мне понять, что денег у клуба нет, а настоящая задача тренера – не просто организовать команду и расставить игроков по полю, но создавать игру, исходя из особенностей футболистов, которые у него есть. На курсах в Коверчано я осознал, насколько важны были советы Беллетти. Благодаря ему в Коверчано я прибыл подготовленным – как человек и как тренер.
Когда я тренировал Фузиньяно, то уже четко понимал, чего хочу от команды: преимущества над соперником, которое приводит к победе. Нужно контролировать игру и контролировать мяч. Быть на первых ролях. Мы выиграли чемпионат с первой же попытки. За несколько туров до конца опережали преследователей на семь очков и начали играть вничью. За два матча до финиша преимущество сократилось до двух очков, и мы принимали дома нашего главного конкурента. Три или четыре игрока были травмированы – пришлось самому выйти на поле.
Я зашел в раздевалку и сказал парням: «Если мы проиграем, думаю, завершатся сразу две мои карьеры: игрока и тренера».
Матч был очень странный, один из тех, которые определяют историю не только команды, но и людей, принимающих в нем участие. Мое место в технической зоне занял Итало Грациани, «проф», тренер Фузиньяно по физподготовке. Мой большой друг, который прошел со мной весь путь – от начала карьеры до Испании, где я возглавлял Атлетико. Он также был со мной, когда я работал в молодежном секторе Федерации футбола.
Я вышел на поле, а он мотался вдоль бровки. Его энтузиазм и пыл так вдохновили меня, что в конце матча я начал кричать: «Вперед, давайте, мы сделаем это! Мы победим!». Нападающий соперника, мой друг, с которым мы играли за Баракка Луго, сделал вид, что показывает известный жест рукой, посылая меня на все четыре стороны: «Это вам везет». Счет был 4:0 в нашу пользу.
Я начал понимать, что мне нравится тренировать. Я чувствовал, что реализую себя, обучая ребят играть, быть честными, взрослеть благодаря футболу. Во мне крепла мысль, что эстетика, красота игры – это самое главное. Незаслуженная победа для меня не была победой, это чувство я испытывал много раз за свою карьеру.
Выиграв свой первый чемпионат, я понял, как радуются зрители, наблюдая за игрой. Футбол – это представление. То, что я пережил на маленьком поле Фузиньяно, случалось со мной на больших стадионах всего мира. И эмоции всегда были одинаковыми.
На матчи нашей провинциальной команды стало ходить все больше людей. Мы начинали, когда на трибунах было около 40 человек. А чемпионат выигрывали на глазах 350 болельщиков. Я радовался, чувствовал, что делаю свое дело. Для меня это было очень важно.
Когда празднование подошло к концу, ко мне подошел мужчина: «Выиграть турнир в провинции – не такая уж и радость».
Не существует радости Серии А и радости Серии Б. Я тренировал Фузиньяно с тем же рвением, с каким потом работал в Чезене, Римини, молодежке Фиорентины, Парме, Милане, сборной Италии, Атлетико и Реале. Радость победы, горечь поражения, которые я испытывал в Фузиньяно, были ровно такими же, как и те, что чувствовал, руководя более титулованными командами.
Для меня открылся новый путь, который пролегал параллельно работе на фабрике. Я понял, что моя жизнь имеет смысл, когда я делюсь страстью к футболу, что он становится моей жизнью.
