Глава 1. Фузиньяно. Часть 1
Все течет, все меняется
Гераклит
В детстве каждого из нас есть день, который определяет историю и судьбу человека. Некоторые помнят его, другие – забывают. Мне этот день врезался в память.
Лето было в разгаре. Фузиньяно – деревушка с развитым сельским хозяйством, и огромные возделанные поля простирались под бесконечным синим небом, настолько бескрайним, что оно могло свести с ума. В полях змеились дороги, по которым лошади тащили повозки. Неасфальтированные улицы покрывала пыль.
Я шел долго, был уставшим, потным и грязным. Присел под межевой столб, вокруг гудели цикады. Жутко хотелось пить. Я был очень взволнован и полон ожиданий: мой отец Аугусто пообещал мне подарок, потому что я получил хорошие оценки в школе. Одному из первых правил жизни научил меня именно он: «Если ты стараешься, то будешь вознагражден».
Я смотрел вдаль, за зелень кукурузных полей над деревьями, усеянными фруктами. Неожиданно увидел, как над горизонтом поднимается облако дыма. Это отец ехал из города на одном из своих первых автомобилей. Я вскочил на ноги и побежал ему навстречу. То ли из-за того, что солнце светило ему в глаза, то ли от удивления, что увидел меня на дороге, отец затормозил в последний момент и остановился в паре метров. Он смотрел на меня из-за стекла, окутанный облаком пыли. В тишине открыл дверь и продолжал смотреть, не говоря ни слова.
За спиной он прятал мой первый мяч. Широко улыбнулся и бросил его мне. Я зачарованно смотрел на мяч, вертя его в руках. Новенький, пахнущий кожей, с швами за которыми пряталась камера с воздухом. Я взвесил его на руке и на глазах счастливого отца нанес удар – прямо в облака.
***
Отец сыграл очень важную роль в моей жизни. Как можно понять по фамилии, Сакки, он был ломбардцем, родом из городка Манделло дель Ларио. Вернулся домой в конце войны, где чинил моторы самолетов-торпедоносцев. Однажды я спросил его: «Папа, а у тебя есть друзья?». Он долго молчал, а затем ответил, отведя глаза в сторону: «Нет. Они все погибли». Мало кто из солдат, которые летали на этих самолетах, выжил. Отцу повезло вернуться домой.
Я родился первого апреля 1946-го года, через четыре года после моего брата Джилберто. Видимо, папа был очень рад снова увидеть мою мать. Мне нравится думать, что это повлияло на мой волевой характер и на мою судьбу. Я всегда пытался придать красоте форму, создавать команды, которые своей игрой будут выражать радость жизни и дарить наслаждение зрителям. Потребность в жизненной силе, стремление мечтать мне достались в наследство от отца, и я стараюсь передать их новым поколениям.
Отец всегда читал La Gazzetta dello Sport. Он был единственным в деревне, кто покупал эту газету. В конце недели проводил обмен с нашим соседом, огородником, которому нужна была бумага, чтобы продавать черешню и другие фрукты.
***
Мы жили вместе с бабушкой около виллы Винченцо Монти, знаменитого поэта и переводчика «Илиады». Бабушка пекла булочки, потому дома всегда было полно народу.
В детстве мне нравились все виды спорта. Когда я играл с мячом, то представлял себя Бониперти (нападающий Ювентуса, 1946-1961 – прим. Ю.Ш.) или Пандольфини (полузащитник Фиорентины, Ромы, Интера), когда мчался на велосипеде – Коппи или Бартали (многократные победили Giro d'Italia и Tour de France). Фузиньяно – земля бега и скорости, это тоже у меня в крови. Часто мы ездили с отцом в Имолу, смотреть автогонки. Но однажды там случилась смертельная авария, и больше я не хотел смотреть, как соревнуются машины.
Когда мне подарили кожаный мяч, все сразу захотели играть со мной. С ребятами постарше у меня никогда не получалось даже дотронуться до мяча, это было совсем не интересно. Однажды я так разозлился, что схватил мяч пошел домой, даже не попрощавшись. Я уже тогда хотел быть главным действующим лицом, хозяином поля, тем, кто владеет мячом и контролирует игру. Это желание появилось во мне с подарком отца.
Как-то мы поехали на море с моей тетей. Пошли на пляж, и я неожиданно исчез. Меня в ужасе искали по всему побережью, но никак не могли найти. И тут тетю озарило. Она побежала к бару, возле которого я всегда очень хотел остановиться. Там было полно народу, настоящая толпа. В баре стоял единственный на всю деревню телевизор. Rai впервые в своей истории транслировал чемпионат мира по футболу. Был 1954-й год. Я стоял на столе, посреди сигаретного дыма и кричащего народа, и смотрел на черно-белом экране футбол – конечно, кто играл, я не помню. Я не мог оторвать взгляд от телевизора, я был очарован игрой. Словно спал наяву. И уж точно я не мог представить, что через сорок лет буду руководить сборной Италии на чемпионате мира в США. Об этом я не мечтал даже в 1970-м, когда, отравившись мидиями, смотрел финал мексиканского мундиаля с температурой 41 градус.
Я был проблемным ребенком. Моя мама, Лучия из пекарей (так ее называли в деревне), знала, что я всегда найду неприятности на свою голову. Я лазал по деревьям, бегал по улицам и гонял на велосипеде, а еще имел плохую привычку периодически куда-то пропадать.
Однажды, в Монтекатини, мама не могла меня найти. А я пошел гулять, даже не думая о том, в каком она отчаянии. Она начала спрашивать у людей на улицах, не видели ли они мальчика, и кто-то рассказал ей, что встретил малыша, который рассказывал о футболе группе мужчин. Они заворожено слушали меня. Мама не стала ругать меня – просто взяла за руку и повела домой.
Мне не нравилась школа. Я считал, что теряю время, предметы, который мы изучали, казались слишком далекими от реального мира, мне попросту было неинтересно. На уроках я вел себя невнимательно, не учился, а смотрел в окно и представлял, что комментирую футбольные матчи.
Окончив среднюю школу, я начал изучать бухгалтерское дело. Просто кошмар. Я пользовался любой возможностью для прогула. Мы с другом даже организовали акцию протеста против ядерных испытаний Китая. Однажды поехали в кино в Равенну и по дороге назад увидели, что с нами в автобусе едет директор школы. Пришлось прятаться под сидениями в надежде, что он нас не заметит. А вот еще: один мой товарищ, украл у отца, который был врачом, рецепт, мы подделали подпись и освобождались от уроков, человек пять-шесть по одной бумажке. Скандал был еще тот.
Мое отношение к школе очень расстраивало маму. Я должен признать, что эта была одна из самых больших ошибок в моей жизни, ведь потом я был вынужден учиться сорок, а то и пятьдесят лет. Но в юности я хотел действовать, хотел погрузиться в водоворот жизни. Молодежь открывала фирмы, делая ставку на обувь. Я чувствовал, как на смену сельскому хозяйству приходят индустриализация и мануфактуры.
К тому же, я не любил, когда мне приказывали. Однажды я не захотел ехать с родителями на матч Спала, команды за которую в молодости играл отец. В наказание они закрыли мой скутер в гараже. Когда они вернулись с футбола, ворота гаража были открыты, а засов распилен.
***
Наполовину я из Ломбардии, наполовину – из Романьи. Ломбардец – мой отец, и вместе с его генами мне передались любовь к упорному труду, понятие самопожертвования, усердие и перфекционизм, которые необходимы для достижения определенных результатов. Отец был учредителем двух обувных фабрик в Фузиньяно. Он уходил на работу в семь утра, возвращался пообедать и опять уходил – до самого ужина. А, поев, часто снова работал, до часу-двух ночи. Он был для меня примером, дал понять, что такое усердно и самоотверженно трудиться.
Моя мама Лучия из Романьи, и, как и она, я полон энергии и люблю мечтать. Это может показаться сумасбродством, но я считаю, что иногда у меня бывают видения. Все те, кто родился между Имолой, Луго и Фузиньяно, считают себя слегка сумасшедшими, ведь в конце XVIII – начале XIX века в округе были построены сразу две психиатрические больницы. Такие большие, что кажутся отдельным городом.
Я всегда считал, что для успеха необходимо быть талантливым, мечтающим и немного сумасшедшим. Но 90% успеха – это учеба, работа, планирование и постоянное обретение новых знаний. Согласно этому правилу я и продолжаю жить.
Продолжение следует.
