Глава 11. Берлин, Олимпиаштадион. Часть 1
Я слышу, как кричит Гаттузо.
Он будет кричать всю ночь. Мы всегда живем в одной комнате на сборах. Обычно ночью он спит, но на этот раз орет. Этой ночью каждый тут делает не столько то, что хочет, сколько то, что может. Я думаю. Думаю о своей жизни, о том, что сделал, об ошибках, которые совершал. И о правильных поступках. По крайней мере, правильных с моей точки зрения. Не знаю, все ли так чувствуют себя перед экзаменами, перед важными событиями. Думаю, испытывают нечто подобное. Когда впереди поворотный момент твой жизни, ты вспоминаешь события. А особенно – лица. Лица самых дорогих людей. Тех, кто не рядом физически, но чью поддержку ты все равно ощущаешь. И тех, кого больше нет. Но до того, как уйти, они оставили в твоей жизни след. Часто эти люди повлияли на тебя больше, чем те, кто до сих пор жив.
Я думаю о Пьеро.
Я думаю, как покидал реабилитационный центр Бетанья в Парме. Парни стоят у ворот, Пьеро среди них, я прощаюсь с ними. У нас на лицах выражение, которое невозможно забыть. Мы все очень расстроены. Я – потому что нужно уезжать, они – по той же причине. Ребята просят меня вернуться. Я буду делать это много лет, даже после переезда в Турин. Я здесь по гражданской службе. Это один из самых прекрасных и напряженных моментов моей жизни. Я делал это с удовольствием и сделал бы снова. Эта повседневность, расписание, которое нужно соблюдать, способ жизни, когда, прежде всего, ты должен быть ответственным не за себя, а за кого-то другого… Все это очень сильно на меня повлияло.
Поначалу они не доверяли мне, и их нельзя в этом обвинять: приехал известный персонаж, который, наверное, просто хочет откосить от службы в армии и проводит с ними время, сжимая зубы и воротя нос. Они не знали меня, но быстро начали ценить.
В этом я мастер. Я умею завоевывать людей. Возможно, потому что считаю себя обычным парнем, каких много. Тем, кто совершал ошибки и умеет принимать ошибки других. Я никогда не ощущал себя «другим» или «особенным».
В восемь утра я уже должен был быть на ногах, а вы ведь знаете, что с дисциплиной у меня проблемы. В центре я находился с девяти до часу. Меня направили в столярный цех. Я строгал, работал с деревом, общался с парнями. Когда мы заканчивали, то вместе обедали, а потом играли в карты. Днем я возвращался к привычной жизни футболиста и тренировался с Пармой.
Когда Пьеро умер, я уже играл в Ювентусе. Я попросил у Липпи разрешение поехать на похороны. Он не возражал.
Сейчас, когда Гаттузо никак не заткнется, я думаю о том, какой след оставил по себе Пьеро. Огромный. Он научил меня, что можно помочь многим людям, по сути, ничего не делая. Что настоящая радость – это когда радуются те, кто вокруг тебя.
Сегодня (ведь уже давно за полночь) мы можем сделать счастливыми 60 миллионов людей. Сегодня вечером, в Берлине, на великолепном стадионе, где однажды Джесси Оуэнс поразил весь мир, мы сыграем против Франции в финале.
Это мой второй чемпионат мира в статусе основного вратаря. О первом, в Японии и Южной Корее, к сожалению, остались не очень приятные воспоминания. Будем откровенны – это было большое разочарование. Но тот турнир помог мне научиться контролировать стресс, не робеть от волнения. Честно говоря, таких приливов адреналина, как на ЧМ-2002 у меня больше не было, вплоть до полуфинала с Германией. И вот сейчас опять – впереди решающий матч с Францией.
В моей памяти запечатлелось немного кадров с мундиаля в Азии. Среди них – красная стена болельщиков, которая встретила нас на стадионе в матче против Южной Кореи. А еще я помню, как Мальдини не успел к мячу, и Ан забил, отправив нас домой. Я по-прежнему считаю правило Золотого гола самым жестоким в футболе. Я помню ошибки Морено, но я никогда не атакую арбитров. Я пересматривал матчи: с Эквадором, Хорватией, Мексикой, Кореей. Мы не играли плохо. Возможно, нам просто не хватило немного везения.
Возможно, мы недостаточно были «командой» на поле. Потому за его пределами у нас был дружный коллектив: и в 2002-м, и на Евро-2004. Я не знаю, что поменялось в Германии, но раньше мы не развлекались, играя в футбол. Многие были очень молоды, еще не осознавали свою силу, которая в итоге привела нас в эту гостиницу в Берлине, где Гаттузо продолжал кричать.
Мы могли добиться большего, мы понимали, что вина и на нас в том числе. Но теперь у нас появилась возможность все исправить. Но если о чемпионате мира 2002-го года, несмотря на результат, у меня есть приятные воспоминания, но Евро-2004 хочется вычеркнуть из памяти. Пресса просто уничтожала нас – я прямо чувствовал желание СМИ раздувать конфликты внутри команды.
Проблема сборной, как мне кажется, в том, что важные турниры проводятся раз в два года. Я по себе ощущаю, как это сложно, ведь, чтобы быть на пике, необходимо сохранять стабильность. И главное – не терять дух, чувствовать принадлежность. Чемпионат Европы мы покинули, ни разу проиграв, но пропустив от Златан Ибрахимовича. Его гол пяткой вышел классным не только по исполнению. Он великолепно сыграл – я пытался выбить мяч кулаком, а он помешал мне, продемонстрировав мастерство настоящего нападающего.
После провала в Португалии Трапаттони ушел. Трап в своей карьере добился многих успехов, но в сборной нам (игрокам и ему) так и не удалось создать команду.
Продолжение следует.
